В апреле этого года Светлана со своей 4-летней дочкой, а также ее мама и отчим прилетели отдыхать в ОАЭ (эмират Фуджейра). В один из дней отдыхающие разделились: Светлана с дочкой поехали на пляж, а ее мама с супругом остались в отеле, потому что чувствовали себя плохо. Вечером беларуска обнаружила у их номера охрану и услышала шокирующую новость: мама умерла. Позже Светлана увидит, как полиция забирает из отеля отчима: «Его выводили в наручниках». Три месяца мужчина провел в тюрьме, суд обвинил его в причинении смерти по неосторожности. Дочь погибшей в виновность отчима не верит и пытается ему помочь. «Мы уже потратили $30 тыс. на адвокатов», — говорит она.
Светлана рассказала, что 19 апреля потеряла в отпуске маму, которой было всего 48 лет. Происходившее в день трагедии беларуска вспоминает как страшный сон. Ее саму несколько раз допрашивали в полиции, а также забрали паспорт, но она с дочкой смогла вернуть документ и уехать домой, а вот отчим — нет. «Женя — хороший человек, и все уверены, что он не виновен. Бросить его в такой ситуации мы не можем, поэтому просим помощи», — подчеркнула в письме беларуска.
Что же произошло в тот день и почему беларуса обвинили в смерти жены? Журналисты поговорили с самим Евгением, дочерью погибшей Светланой, а также заглянули в документы. Важно: информация о здоровье Людмилы и выдержки из заключения судмедэкспертизы публикуется с согласия близких.
«Я говорил ей: давай ложиться в больницу»
Евгений рассказывает, что с женой они были вместе около 20 лет. Когда-то работали в сфере культуры, но ушли оттуда, потому что «мало платили». Евгений устроился на завод, а его жена «держала свой магазин». Вырастили общего сына, которому сейчас уже 18, а также воспитали вместе двух детей от предыдущего брака женщины. В последние годы супруги жили втроем с сыном в квартире под Минском, старшие дети (Светлана и ее брат) живут отдельно.
В ноябре в компании дочери и внучки супруги съездили в Эмираты — на день рождения Евгения. Мужчина говорит, что поездка жене понравилась, и она предложила повторить ее весной.
— Последние два года она часто жаловалась на здоровье. Говорила: «У меня болит абсолютно все, кроме волос на голове» <..> После моря в ноябре многое изменилось в положительную сторону. Во-первых, у нее на коже был дерматит, а после поездки все закончилось. И по эмоциональному состоянию ей стало легче, она как-то воспряла духом. Говорит: «В апреле у меня день рождения, давай еще раз съездим, и все будет хорошо». Я говорю: «Слушай, Люда, давай лечиться, может, на эти деньги, лучше ляжем в больницу…»
— Лечиться от чего конкретно?
— А вот этого никто не знает, от чего конкретно, но у нее действительно были очень большие проблемы со здоровьем. Как потом показало вскрытие, был цирроз печени… Ну и несвертываемость крови — это я уже давно знал. Если какая-то рана кровоточит, кровь могла сутки-двое не останавливаться. Я говорил: «Давай ложиться в больницу». А она не хотела <..> Она могла внезапно упасть в обморок. То есть я слышу из туалета: «Женя, помоги мне». Прихожу, а она лежит на плитке. Могла подниматься с кровати — хлоп, легла и лежит. Говорила, уходит из-под ног земля, и все <...>
Еще сна у нее не было. Она в сутки спала, может быть, час-два. Если уснула, так я старался ее не трогать. Может, от того, что у нее все болело, она и не спала. У меня вообще такое ощущение, что она уже готовилась к смерти, потому что завещание какое-то написала и говорила: «Это моя последняя поездка в жизни будет. Поехали в Дубай, отдохнем».
— Но не проверялась? К врачам не ходила?
— По печени мы ездили в частную клинику в прошлом году. И ей поставили цирроз.
— Какие отношения были у вас с женой?
— Ну какие отношения, обычная семья. Случались конфликты, бывало, могли поругаться. Но в целом все было хорошо. Опять же в последнее время она более агрессивная стала. Могла вспылить на ровном месте.
— Вы говорите, что она готовилась к смерти. А что было в завещании?
— Я не знаю насчет завещания, это мне дети говорили. Она говорила мне, что нужно поехать завещание составить. Я как-то все мимо ушей пропускал. Это спустя время после трагедии в голове начинает все складываться, начинаешь размышлять.
«Похрапывает — и слава богу. Я не стал ее трогать».
О произошедшем 19 апреля Евгений рассказывает отрывисто: говорит, всех деталей уже не помнит, в чем-то может ошибаться.
Накануне вечером они с супругой отметили присягу сына: «Жена очень долго ждала этого момента». Утром не захотели идти на море: оба чувствовали себя плохо. Учитывая то, что надо было ехать на пляж на трансфере (тогда на Фуджейре разлилась нефть), решили отлежаться в номере.
— Дети (Светлана с 4-летней дочкой. — Прим.) уехали, а мы еще немного выпили. Где-то в районе двенадцати-часа (дня. — Прим.) Люда легла спать. Я еще пару стопок выпил, орешков поклевал, включил телевизор и тоже в процессе уснул.
Потом приехали дети с моря. Это было где-то в районе трех часов. Говорят: «Пойдемте обедать». Я сказал, что не пойду, и маму трогать не стал. Она как лежала под одеялом (в номере работал кондиционер. — Прим.), так и лежит, я слышал, что похрапывает. Ну, похрапывает — и слава богу. Я уже говорил, что сна у нее особо не было, поэтому я относился к ее сну аккуратно.
Света ушла, потом пришла часов в девять, говорит: «Как мама? Мы собираемся в магазин». Я говорю: «Спит». Света взяла деньги и ушла. Я за день проспался по полной программе. И думаю: ну сколько можно спать? Надо бы уже подниматься, в конце концов. А она как лежала под одеялом, так и лежит.
Я руку просовываю под него, по спине хлопаю и понимаю, что то-то произошло… В общем, я понимаю, что лежит труп уже, она стала холодная. Я подорвался, одеяло открыл, она лежит на животе. Голова на правой стороне, по-моему, рвота шла изо рта. Лицо само посиневшее, я ее перевернул на спину, то есть лицом ко мне. Начал тормошить, а лицо синее, глаза выпучены.
— А пульс проверяли?
— Я вам говорю, она уже дубовая была. Я ее начал тормошить, бил ладошками по лицу — эффекта никакого. Ну, дальше — то, что помню. Я выбежал из номера, никого не нашел. Я был в одних трусах, быстро вернулся в номер, набросил штаны, майку, спустился на ресепшен, попросил помощи. Прибежали люди. Потом приехали полиция и скорая <...> Ее вроде положили на кушетку и увезли. Я помню, что спросил: «Она жива?» Они говорят: «Да, она жива». Я думаю: ну слава богу, сейчас спасут, откачают. Там мне задавали какие-то вопросы, а потом меня заковали в наручники и повели из номера вниз. На первом этаже, на выходе уже встретил Свету. Я спросил: «Как мама?» Она сказала, что мама умерла.
— Почему на вас надели наручники? Какие были подозрения в отношении вас?
— Уже потом в полиции мне говорили, что у нее какая-то гематома на лице была. И пятно крови в области головы. Или на подушке, или на простыне — этого я точно сказать не могу.
— А был какой-то удар?
— Я задавался этим вопросом и не знаю, что случилось. Я вам говорю, что у нее была несворачиваемость крови. Она могла получить травму и потом ходить и ходить с ней.
Дальше, рассказывает Евгений, были допросы в полиции. А через несколько дней его отправили в тюрьму, где, как уверяет мужчина, он полтора месяца был лишен связи с родными. Беларусу предъявили обвинение в причинении смерти по неосторожности. Евгений связывает это с попытками привести жену в чувство.
— Видимо, когда я начал хлестать ее по лицу… Бил я уже не помню с какой силой, пытался ее расшевелить. Тормошил ударами по лицу, ладошками — левой-правой. Ну, может быть, поэтому.
В тюрьме, продолжает мужчина, он почти ничего не ел, пил только чай два раза в день. В связи с ухудшением здоровья Евгению даже вызывали скорую.
— Скорая меня обследовала, хотели забрать из тюрьмы в больницу. Но я отказался. На следующий день в тюрьму приехал меня проведать консул и дал надежду. После этой встречи я начал потихоньку восстанавливать силы, стал принимать пищу.
Дальше было онлайн-заседание суда, опять выслушали мои показания. На следующий день мне принесли бумагу о том, что я виноват в непреднамеренном убийстве. По их заключению, от удара по лицу у нее было кровоизлияние в мозг. Никакие бумаги я не подписывал, с решением суда, соответственно, не соглашался.
Виновен, но 50% ответственности лежит на жертве. Читаем документы
В свидетельстве о смерти Людмилы причиной указана «внезапная остановка сердца».
Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, на которую в дальнейшем опирался суд, «смерть наступила в результате травмы после сильных ударов по голове, что привело к сотрясению мозга и разрыву кровеносных сосудов, что привело к субдуральному кровоизлиянию, затронувшему жизненно важные центры головного мозга и завершившемуся остановкой сердца и дыхания» (здесь и далее мы приводим перевод судебных документов с арабского на русский, поэтому не исключаем небольшие неточности в юридических формулировках).
Первое решение по делу Евгения было 9 июня. Согласно документам, мужчину признали виновным в том, что он по неосторожности причинил телесные повреждения, которые повлекли смерть потерпевшей. Речь идет об ударах рукой по лицу во время попытки разбудить женщину. Подчеркивается, что мужчина сделал это в состоянии алкогольного опьянения.
Решение суда первой инстанции было таким: депортация из страны, штраф 20 тыс. дирхамов, а также компенсация родственникам погибшей в размере 200 тыс. дирхамов (в сумме почти $60 тыс.).
Семья наняла адвоката и начала готовить апелляцию по этому решению. Тем временем Евгения выпустили из тюрьмы, где он провел почти три месяца.
Повторное решение по делу было вынесено Апелляционным судом Фуджейры 19 августа. В документах упоминается заключение судебно-медицинской экспертизы. Согласно ее выводам, потерпевшая употребляла алкоголь перед смертью, кроме того, у нее была ишемическая болезнь сердца, цирроз печени, который вызывает несвертываемость крови, и увеличенная селезенка. Все вместе «способствовало наступлению смерти». Суд сделал вывод, что 50% ответственности за смерть на отдыхе лежит на жертве и 50% — на обвиняемом.
Удары по лицу жертвы суд посчитал «умышленным нападением», поскольку в этот момент обвиняемый находился в состоянии опьянения и сделал он это «по собственному выбору». Поскольку нападение привело к смерти, преступление было классифицировано как тяжкое («нападение, повлекшее смерть»).
И тем не менее решение суда второй инстанции оказалось мягче: компенсацию родственникам уменьшили вдвое — до 100 тыс. дирхамов ($27 тыс. по актуальному курсу).
— Был еще штраф 20 тыс. дирхамов ($5,4 тыс.), но его списали в связи с тем, что я отсидел три месяца в тюрьме, — рассказывает Евгений. — Паспорт мне не отдают, потому что боятся, что я могу уехать из страны и не выплачу деньги. А у меня их сейчас вообще нет. Чтобы их собрать, мне нужно продавать какое-то имущество. По факту адвоката проплатили сами родственники.
— Где вы сейчас находитесь?
— Я нахожусь в Дубае, в хостеле, где живет 10—12 ребят. Живем потихоньку, существуем кое-как. Когда было очередное заседание суда, Свету вызывали сюда как свидетеля. Она подвезла немного денег, и на них я существую. Работать не могу, не зная языка. Я-то и из номера выходить боюсь без документов. По факту я сижу в хостеле, никуда не выхожу.
«Я думаю, что все из-за алкоголя. В Эмиратах с этим строго»
Журналисты также связались с дочерью Людмилы Светланой, чтобы выслушать ее версию событий. Собеседница подтверждает слова отчима о том, что перед поездкой ее мама постоянно жаловалась на плохое самочувствие.
— Она говорила, что у нее болит все. Была язва желудка, болели суставы после ковида, что-то еще… Лечением она не занималась, планировала заняться после возвращения. Говорила: «Вот мы домой прилетим, и я займусь своим здоровьем».
— Как она чувствовала себя на отдыхе? Все было хорошо?
— Нет, были проблемы. Она села в самолет, ей было плохо, головокружение. На пляж она сходила буквально два раза, а так все время находилась в отеле. Лежала, так плохо ей было.
Светлана говорит, что в день трагедии заходила к матери в номер несколько раз. Сначала звала на море, потом, днем — на обед, но услышала от отчима, что она спит, и не стала настаивать. Храп уже тогда показался Светлане «нездоровым», но она решила не будить маму, поскольку знала, что женщина «не спит ночами». Аналогично Светлана повела себя и вечером, когда пришла в номер за деньгами.
— Я пошла в магазин, а когда вернулась около полдесятого вечера, увидела возле номера охрану. Дальше приехала скорая, врачи сказали, что она [мама] все еще жива, и отвезли в больницу. Я с дочкой взяла такси, мы поехали за скорой. Мне сказали ждать в коридоре. Спустя, наверное, минут 10 вышел врач и сказал, что сердце не удалось запустить. Мама умерла.
— Евгений рассказывал про то, что на теле была обнаружена гематома, а в номере — кровь.
— Кровь у нее была, кровоточил геморрой, простите за подробности. Я сама это видела…
— Что-то про удары знаете?
— Да, сознание она на отдыхе теряла при мне. Думаю, что она где-то упала и ударилась. Но чтобы он ее ударил — нет. Отношения у них были хорошие. Он больше жизни ее любил.
— Почему в таком случае его обвинили в убийстве?
— Все из-за алкоголя, потому что он был выпивший. В Эмиратах с этим все очень строго. Зацепились за алкоголь и кровь.
Дальше Светлану около пяти раз допрашивали в полиции, спустя несколько дней при поддержке консульства ей вернули паспорт, и она с дочерью выехала в Беларусь. Транспортировкой тела в Беларусь занималась страховая, все эти расходы семье возместили.
С Евгением связи не было около полутора месяцев, утверждает Светлана. Впервые консулу разрешили встретиться с ним в начале июня.
— Следующие полтора месяца прошли в поисках адвоката и подаче апелляций и жалоб. На адвоката, сбор документов, легализацию и их перевод ушло уже более $30 тыс., — подсчитывает расходы Светлана.
Вместе с тратами на проживание мужчины в Дубае получилось уже около $35 тыс., говорит Светлана. Но этого оказалось недостаточно, чтобы Евгению вернули паспорт. Сейчас семья думает, как найти еще $27 тыс. на выплату компенсации (самим же себе), потому что сделать это из Дубая мужчина не может.
В то, что отчим может быть виновен в смерти мамы, Светлана не верит.
— Если бы у меня были такие мысли, я бы не помогала ему сейчас. Я бы ни копейки не заплатила, если бы знала, что он убил маму.
— Правильно ли я понимаю, что все деньги, которые будут переданы в качестве компенсации, вернутся вам же на счет?
— Должны вернуться, но не полностью. Адвокат, который помогал нам с апелляцией, обозначил, что его помощь с подготовкой документов и сопровождением будет стоить более 54 тыс. дирхамов (около $15 тыс. — Прим.).
— А без адвоката перевести деньги нельзя?
— Можно. Адвокат сказал, что Евгений может сам пойти в суд. Но там все непросто: нужно собрать информацию о родственниках, предоставить документы в суд и реквизиты банка. Пока мы находимся в растерянности и не понимаем, как сделать все это без адвоката.
— А нельзя просто оформить бумагу, что вы отказываетесь от каких-либо претензий?
— Мы юридически все это оформили, сделали легализацию, что нам эти деньги не нужны. Нам сказали: нет, так нельзя, эти деньги должны поступить на счет. Кто-то должен полететь, открыть там счет, чтобы эти деньги перекинули нам. Это все не очень просто.
— Если вы не претендуете на компенсацию от Евгения, то можно взять кредит, провести его через счет, а потом эти деньги вернутся вам же.
— Нам никто такой кредит не даст — мне, например, с моей зарплатой 2000 беларусских рублей… У родственников есть свои кредиты — на квартиры и машины. Но мы стараемся, где-то занимаем деньги, мы не сидим на месте, пытаемся собрать эту сумму.
— Нет возможности продать что-то временно?
— Мы думали продать его машину, но она в лизинге, то есть мы ничего не можем с ней сделать, пока он не выплатит всю сумму.
— А больше имущества нет?
— Квартиру продать и остаться на улице… [тоже не вариант]. Та квартира, в которой жила мама с Евгением, тоже кредитная, ее дали нам как многодетной семье.
— Евгений еще говорил, что было какое-то завещание, как будто мама готовилась к смерти.
— Да, завещание было. Я даже не знаю, когда она его написала.
— И что в завещании?
— Квартира на младшего сына.
— А как вы думаете, что подтолкнуло маму к тому, чтобы писать завещание?
— Плохое самочувствие, она говорила, что «все, вот я скоро…». Были такие разговоры. Именно из-за самочувствия.
Комментарий консульства: «До исполнения решения действует ограничение на выезд»
Журналисты попросили прокомментировать ситуацию с беларусом Генеральное консульство Республики Беларусь в Дубае. Ответ полностью:
«С первых дней мы следим за развитием ситуации с гражданином Республики Беларусь Евгением Т. Оказываются все виды необходимого консульского содействия: организованы посещения в местах содержания под стражей, проводятся консультации, поддерживается постоянная связь с гражданином и его родственниками. Консульские сотрудники контролируют соблюдение его прав в соответствии с международными и местными нормами.
Гражданин обеспечен юридическим представителем, нанятым родственниками, который оказывает квалифицированную правовую помощь. До исполнения судебного решения действует установленное ограничение на выезд. В связи с ростом числа беларусских граждан, пребывающих в ОАЭ, Генеральное консульство рекомендует строго соблюдать местное законодательство и избегать ситуаций, способных повлечь правовые последствия».