Активист из Осиповичей Илья Дубский рассказал, что его в колонии заставили самостоятельно убрать татуировку с «Пагоняй» — в итоге он ее срезал с кожи. С 28-летним беларусом поговорило «Радыё Свабода». По словам мужчины, силовики после одного из задержаний гасили о его лицо окурки. Потом были колонии в Ивацевичах и Орше. В Ивацевичах он как раз и срезал тату, потратив на это десятки бритвенных станков.
«Для меня пять лет — это было „никогда“»
Илье 28 лет. Он из Осиповичей Могилевской области. Рассказывает, что их в многодетной семье девятеро, Илья — третий. Он выучился на сварщика. Два года отсидел в Беларуси за наркотические «закладки», попал на «химию» за «злостное хулиганство». Работал в России на стройке, в Польше — на демонтаже зданий с помощью взрывов. Осенью после выборов 2020 года вернулся в Беларусь. Тогда в Осиповичах, по его словам, уже «ничего не происходило».
Парня почти сразу, в ноябре, арестовали на 13 суток за комментарии в Telegram. Он говорит, что писал их, так как не мог сдержать возмущения несправедливостью от того, что происходило в Беларуси.
В отделении, как рассказывает собеседник «Свабоды», его побили силовики, гасили о его лицо окурки. Его родственник ранее рассказывал, что Илья вышел оттуда другим человеком, подавленным, прибитым. После этого молодой человек боялся встречи с милиционерами, скрывался от них. Те несколько раз наведывались в квартиру к их семье.
В марте 2021 года Илью задержали повторно. На него завели уголовные дела за «угрозу насилия в отношении должностного лица» и за «разжигание вражды». Поводом стали 16 комментариев в Telegram, например: «позор МВД и военным», а также голосовое сообщение в Viber с угрозами офицеру спецназа.
Илью осудили на пять лет колонии усиленного режима. Тогда ему было 24 года.
«Для меня пять лет — это было „никогда“, для меня тогда время остановилось… Когда я зашел в камеру, все обратили внимание, что я белый. Меня обкалывали успокоительными две или три недели, чтобы я ничего с собой не сделал. Никогда в жизни не думал, что за такие вещи могут дать такой долгий срок в невыносимых условиях, где будут издеваться», — признается Илья.
Его направили в колонию № 5 в Ивацевичах. Когда колонию расформировали, Илью перевели в Оршу.
Срезание татуировки
Фото рубцов на плече Ильи Дубского уже облетело сеть. Пять лет назад на этом месте была «Пагоня».
«Это наш герб», — объясняет Илья, почему решил набить тату.
На татуировку обращали внимание все силовики в различных учреждениях, добавляет он.
«Я был для них как проклят. „Экстремист“, „бэчебэшник“, „предатель“, — перечисляет парень, как его называли в связи и с тату, и с «политическими» статьями. — Спать обязательно будешь на втором этаже, на самом неудобном месте. Будут искать повода подколоть, унизить, показать, что ты никто».
Когда Илья был в Ивацевичах, сотрудники колонии посоветовали ему забить татуировку сверху квадратом. Он несколько раз отказывался. В конце концов, по его словам, его поставили перед выбором: или «удаляешь, как хочешь, хоть кирпичом стирай», или «низкий статус» и «ты никогда не выйдешь». Илья им поверил.
«В тюрьме „низкий статус“ — довольно неприятная вещь. Ты не такой, как все. Тебя все унижают. У тебя нет права голоса. Никаких прав у тебя нет», — объясняет политзаключенный.
По его мнению, в будущем на свободе некоторые товарищи перестали бы с ним общаться, если бы он сидел в «низком статусе». К тому же, считает парень, он бы не выдержал до конца срока в таком положении.
«Я нашел — не помню, или соляную, или азотную — кислоту. Иглой нацарапал царапинки, смазал кислотой, то есть сжег нервные окончания, чтобы не так больно было. И кусачками для ногтей надрезал, зубами держал, натягивал и срезал. Было больно и неприятно. Мозги не позволяли такие вещи делать… Вся рука была в крови. Кто-то рядом сидел, курил. Так на меня посмотрел, будто так и надо, равнодушно», — рассказывает Илья.
Процедура, говорит он, заняла около часа. Он делал ее вечером в беседке на локальном участке. Говорит, что на это ушло около 40 станков для бритья, так как они все плохого качества. Через несколько дней обратился в санчасть, когда рана начала подгнивать.
«Врачи были в шоке. Они мне перебинтовывали рану, обрабатывали перекисью. Даже выдали мне перекись, бинт, мазь. Зажила, слава богу», — говорит собеседник.
После этого, по словам Дубского, силовики на недолгое время отстали от него.
Повесился от холода
Одним из сильных испытаний в колонии был штрафной изолятор (ШИЗО). Илья несколько раз отмечает, что его или других в колонии могли «посадить» — хотя они и так уже сидели. Так он описывал ШИЗО.
Дубский рассказал, что попадал в ШИЗО несколько раз за мелкие нарушения: не поздоровался, нашли пыль на кровати, неправильно надел шарф. Однажды в Ивацевичах его посадили на 60 дней подряд.
«Там холодно. ШИЗО — это настоящий холодильник. Камера где-то шесть на восемь метров. Туда запихивали 35 человек. Спали там сидя, валетом, на полу, на столе, на скамейке, под столом. Батарея не грела вообще. На одной стенке сантиметра три льда, по другой стекает вода», — так политзаключенный описывает изолятор.
От холода было невозможно спать. Когда было меньше людей, ходили сюда-туда, чтобы согреться. Если много — делалось немного теплее.
«Поспать 10−15 минут удавалось после еды. На пятнадцатые сутки от усталости теряли сознание, и я тоже. Люди головы разбивали о стенку, вешались на дверях. Человек синеет, только тогда они (сотрудники колонии. — Прим. «Радыё «Свабода») открывают дверь, снимают его, развязывают и просто оставляют в камере», — рассказывает Илья о виденном в ШИЗО.
Он объясняет, что люди так себя вели, потому что были измучены холодом. В результате они не умирали, приходили в себя. Илья также рассказывает, что многие в колонии режут себе вены, так как им там тяжело или чтобы к ним начали относиться мягче. По его словам, обычно людей успевают спасти, раны зашивают.
Илья говорит, что он сам резал себе вены еще в следственном изоляторе. Так он противостоял давлению. Собеседник добавляет, что каждые несколько дней его переводили в другую камеру, что трудно переносить. После происшествия зашили раны в санчасти, наказали за это карцером, а потом вернули в камеру. После этого, говорит, на него меньше давили. Парень рассказывает, что в знак протеста также держал пять дней голодовки в СИЗО.
«Эдуард Бабарико не знал, жив ли его отец»
Илья рассказывает, что держался в колонии вместе с еще одним политзаключенным. Они поддерживали друг друга. Этому заключенному запретили денежные переводы, он ничего не мог себе купить в тюремном магазине. Илья же мог покупать товары на 84 рубля в месяц, что тоже мало. Но делился с товарищем чаем, средствами гигиены, хотя запрещено передавать свои вещи другому заключенному. Он признается, что иногда вести себя по-человечески в колонии было очень страшно.
«Он такой же, как я, с такими же взглядами. Это было бы не по-человечески… Я был бы более рад, если бы вместо меня его выпустили», — объясняет собеседник, почему, сам будучи в сложной ситуации, решил поддерживать другого человека.
В Орше Илья пересекался с Эдуардом Бабарико.
«С ним было очень опасно общаться. Могли и посадить (в ШИЗО. — Прим. «Радыё Свабода»), могли раскрутить по 411-й статье (добавить срок за нарушение правил. — Прим. «Радыё Свабода»). Мы с ним познакомились, общались. На тот момент он не имел понятия, жив ли его отец. Ему ни письма [не доходят], ни звонки, ничего. За ним все следят. Он на позитиве, держится», — рассказывает Дубский.
«Я не мог сдержать слез»
Илья говорит, что держаться ему помогала вера, что его ждут и что в конце концов все наладится. Его выпустили из колонии № 8 в Орше в этом году 11 сентября. Его единственного в тот день вывозили из этой колонии легковой машиной силовики в масках. Он попал в автобус с иностранцами, их вывозили в Литву. Те по-польски стали у него спрашивать, что происходит, так как не понимали.
Молодой человек вспоминает ощущение нереальности ситуации, когда стал догадываться, что их освобождают. Самый трогательный момент случился, когда в автобус зашел представитель Белого дома и сообщил, что они сейчас свободны.
«Я не мог сдержать слез. Опустил голову, чтобы не было видно, и слезы потекли. Я до сих пор не могу прийти в себя», — вспоминает парень.
Сейчас Илья в Вильнюсе. Он говорит, что и так хотел выехать за границу, если бы вышел из колонии по истечении срока, так как считает, что силовики не оставили бы его в покое на родине.
«Я очень хочу, чтобы всех освободили», — говорит он в конце беседы.
По данным правозащитного центра «Вясна», на 18 сентября в Беларуси за решеткой находятся 1184 политзаключенных. Осужденных «за политику» при этом может быть больше. Например, правозащитная инициатива dissidentby приводит цифру в 1319 политзаключенных.
Напомним, после встречи 11 сентября Александра Лукашенко с представителем президента США Джоном Коулом беларусские власти освободили и выдворили из страны 52 заключенных. Среди них был и Илья Дубский, который к моменту принудительного перемещения отбыл почти весь назначенный срок. Политик Николай Статкевич отказался покидать Беларусь, и с тех пор о его местонахождении ничего не известно.